Столицы мира в колокольчиках

Варшава. Польский "полонез" и не только…

Словосочетание польский полонез со вторым словом, написанным без кавычек, будет означать масло масляное. Ибо полонез и есть польский танец. А я вот пишу его в кавычках и с большой буквы, потому что хочу рассказать о поезде Москва – Варшава. Именно он называется аристократически-элегантно "Полонез".

Любое путешествие начинается с дороги, а дорога с того, на чем едешь. В Польшу мы решили ехать на поезде, что занимает всего лишь 18 часов.

"Полонез" оказался более низким, более узким и менее удобным, чем родные российские поезда. В вагоне первого класса наверняка попросторнее, но наше купе было во втором. В купе три полки, все три с одной стороны, одна под другой, столик у противоположной стены, мусорный ящик под ним и лесенка, чтобы взбираться на верхнюю полку. Купе неудобно, потому что все три пассажира могут сидеть только на одной нижней полке, вторая, средняя, в это время остается в сложенном виде и служит спинкой. Если ее разобрать, то сидение на нижней полке становится невозможным, ибо средняя располагается слишком низко. Поэтому выбор для обладателей нижней и средней полок небольшой: или лежать обоим одновременно, или сидеть. Пассажир верхней полки более свободен в своих действиях, но всё время находиться под потолком тоже радости мало.

Колокольчик

Колокольчик. Коллекция А. Салкуцан

Колокольчик

Колокольчик. Коллекция Л. Францек

Нам повезло: туда мы ехали с Артом вдвоем, без попутчика.

Только мы остановились в Бресте, в вагон зашли белорусские пограничники и попросили паспорта. Мой не вызвал у них никаких чувств, а Артов почему-то заинтересовал. Они рассматривали и изучали его намного дольше. Потом забрали оба и унесли, чтобы проштамповать выезд. (Их польские коллеги через пару часов проделывали ту же операцию прямо тут, в купе.)

Пограничники ушли, мы опять прилегли, время – самый сон! Но за ними прибыла таможенная служба в лице двух таможенников мужского пола и строгой молодой дамы. Таможенники взяли наши таможенные декларации и унесли их. Мы прилегли повторно. Ан нет. Молодая дама возвращается через некоторое время и начинает досмотр всего нашего немудреного багажа. Досмотр очень пристальный и дотошный, во время которого она осмотрела всё наше нижнее белье, носки, носовые платки, всю одежду и мои, прошу прощения, прокладки. По ее просьбе были осмотрены моя сумочка, открыты все косметички с кремами-"джемами", кейс с видеокамерой и Артов рюкзак с книжками и газетами. Было ощупано всё, что висело на плечиках: Артовы брюки и рубашка и каждый из многочисленных кармашков его жилетки, мои брюки и тоже рубашка. Суровая таможенница заглянула в мусорный ящичек, также исследовала всё, что находилось на столике, а ее коллега заглянул под нижнюю полку, где хранятся одеяла и подушки.

Это еще не всё. Будучи людьми законопослушными и правдивыми, мы с Артом вписали количество имеющихся наличных рублей и долларов строго такое, какое на самом деле у нас имелось. А до того Арт скрупулезно пересчитал и ту, и другую валюту. Так вот. Не найдя ничего незаконного среди трусов, носков и в швах одежды, бюрократически озабоченная таможенница обратилась к декларации. Она попросила предъявить доллары. Мы выполнили просьбу. Написанное соответствует предъявленному. Ах, незадача. Тогда она говорит, что вот, мол, у вас задекларированы 874 рубля. Да, Арт вынимает из кармана рубли. Они пересчитываются! И опять всё сходится. И опять досадно.

Во время досмотра из других купе доносилось настойчивое напоминание пассажирам не забыть задекларировать золото.

Я никогда не испытывала никакого пиетета перед белорусским государством и особенно его руководством, а тут вот очень уместно вспомнилось двустишие Вишневского: "Чем сомнительнее контора, тем генеральнее директор".

Мы опять легли спать, но тут стали менять колеса поезда, потому что ширина колеи в Польше меньше. Несмотря на шум, я умудрилась забыться. Опять поехали, вот уже Польша, нас опять разбудили в той же последовательности: сначала пограничники, потом таможня. Польша – "контора" не такая сомнительная, как Белоруссия, пограничники проштамповали паспорта тут же на месте, а таможенники не копались в нижнем белье и не лезли в мусорный ящик. Они не хотели выглядеть "более генеральными директорами", чем есть на самом деле. Золото их тоже решительно не интересовало.

Наконец, всё закончилось, двинулись дальше. Хорошо, что время в Польше на два часа раньше московского, и мы смогли доспать прерванные часы.

А проснувшись, конечно, стали смотреть в окошко. Сразу видно: не Россия и уж не Белоруссия. Домики стоят аккуратненькие, из кирпича или побеленные, чистенькие, вокруг них всё ухожено, деревья в ряд, цветники кругом, цветы на балконах и в ящичках под балконами. А природа такая же, только сломанных, поваленных или сухих деревьев, как у нас, не видно.

Вот и центральный вокзал, Варшава. Почему-то перрон расположен под землей, а само многоэтажное здание вокзала располагается наверху. Вокзал небольшой для столицы европейского государства, всего четыре или пять платформ. Ни шума, ни суеты, ни толпы, всё спокойно и буднично. На поверхность выводит большой тоннель с ответвлениями вправо и влево. Так же, как в Москве, он сплошь занят кафе, киосками, обменными пунктами и билетными кассами, около которых нет никого, это уже в отличие от Москвы.

Первым делом мы купили билеты в Краков. Кассирша решительно не говорила по-русски, а уж по-английски тем более. Мы вышли из положения просто: написали цифры на листочке бумаги, слово Краков было и так понятно обеим сторонам. Тут за нами в очередь встала монашка, она соображала быстрее кассирши и помогала ей понять, чего мы хотим. А потом и я уловила, что "да" по-польски "так", "нет" – "ни", и много других слов тоже становились понятными.

Железнодорожный вокзал в Варшаве расположен в самом центре, его башня с некоторыми другими его (центр) собственно и образует. Поблизости сконцентрированы все основные гостиницы. Без особых проблем мы поселились в "Метрополе". Варшавский "Метрополь" – это совсем не то, что его однофамилец в Москве, но тоже вполне достойный отель. Главное – в самом центре, на перекрестке дорог и с остановкой метро.

Что бросилось в глаза на улицах Варшавы?

Варшава

Варшава. Замковая площадь. Фото А. Барановой

Варшава

Варшава. Рыночная площадь. Фото А. Барановой

Варшава

Варшава. Фонтан в Саксонском парке. Фото А. Барановой

Варшава

Варшава. Дворец культуры и науки
Фото А. Горбуновой

Варшава

Узкая улочка Варшавы
Фото А. Барановой

Варшава

Варшава. Украшение на доме
Фото А. Барановой

Что народ одет точно так же, как в Москве, т.е. по-разному, но не так, как в Америке, где увидишь такое, что откроешь рот и забудешь его закрыть. Что поляки таких же размеров, что и мы, а не как американцы, которые больше нас габаритами. Что, как и в Москве, безобразно тучных людей на улицах нет, да и просто толстых мало. Что никто, как в Америке, не лыбится друг другу ни с того ни с сего. Что Варшава погрязнее Москвы. Что Москва как город настолько красивее, что и сравнивать нечего. Что и стар, и млад, как и в Москве, ходят по улицам с мобильниками.

Вся Варшава во время войны была разрушена до основания. В сувенирных, в книжных магазинах всегда продаются открытки не только с видами современной Варшавы, но и те, на которых изображены улица, здание, площадь после освобождения. И везде это куча развалин. Старый город ("старе място" по-польски) – не исключение. Он тоже целиком был уничтожен. Его восстановление заняло четырнадцать лет (с 1949 по 1963 гг.), и, надо сказать, не зная истории, в это сложно поверить. Отреставрировано всё по документам, по старым фотографиям настолько профессионально, что ни одно здание не выглядит моложе 200 лет. Если при восстановлении здания находили аутентичный архитектурный фрагмент, он обязательно использовался. Не удивительно, что по решению ЮНЕСКО Варшавский Старый город включен в список мировых ценностей.

"Старе място" – совсем небольшая территория, всё можно неспешно обойти пешком и несколько раз, покружив по узким улочкам. Можно объехать в карете, а можно в двухвагонном составчике, только он ходит не по рельсам, а на колесах. Мы так и сделали. Сначала пошли вдоль и поперек улиц, задирая голову, потому что они узкие, а здания не одноэтажные, охая и ахая при виде красоты. Полное ощущение, что находишься в средневековом городе, а так оно и есть: остатки укреплений относятся к 14 веку, старейший собор – св. Иоанна – датируется веком 15-ым. Улицы вымощены камнем, асфальта почти нет.

В Арте проснулось религиозное чувство, хотя особой набожностью он совсем не отличается. Я даже и не успевала идентифицировать здание как собор, а Арт уже поднимался по ступенькам. Что значит родная вера! Католические соборы снаружи совсем не похожи на церкви, никаких памятных досок с названием и годом сооружения на них нет. И выглядят они как обычные здания. Внутри тоже всё по-другому: другой запах, его ощущаешь сразу, другое убранство, алтаря нет, икон тоже почти нет, везде статуи. Если не время службы, церковь может быть закрыта, разглядывать интерьер приходится через стекло двери. Пару раз мы попадали в урочный момент. На скамейках сидели прихожане, некоторые, правда, молились коленопреклоненно, как правило, сзади, у выхода. Батюшка католический читал молитву, а прихожане повторяли. Часто используется микрофон. Самого батюшку как-то и не видно, где он, я что-то и не поняла. Мне такое внедрение техники не особо понравилось, это не божественно. И наши православные церкви, особенно маленькие, более радостные, что снаружи, что внутри. Увидишь такую издалека, на каком-нибудь пригорочке, и сердце радуется. Вот и появляется чувство благолепия. Я против католиков ничего не имею, но ни радости, ни благолепия в их храмах у меня не возникает.

Фасад Королевского замка был закрыт, его реставрировали, но, судя по открыткам, он ничего особенного собой не представляет, хотя сам замок и был основан в 14 веке, и служил резиденцией королей. В 1944 году немцы начисто взорвали его. Сейчас замок – музей, но на его посещение у нас не хватило времени. Я не особо расстраивалась по этому поводу, потому что полагаю (вот она, великодержавная самоуверенность!), что вряд ли этот замок впечатлил бы меня больше, чем дворцы Питера и пригородов.

На обратном пути домой, в Москву, у нас было время до отправления поезда. Кроме обеда, мы успели потратить его только на поиск достойных сувениров, для чего забрели и на вещевой рынок в самом центре. Я тут же увидела, что и по форме, и по содержанию, и по цене рынок – точь-в-точь любой московский, и мы не стали утруждать себя его осмотром. А в магазинах – ну всё, как у нас. Если он маленький, всё попроще и, по-моему, посомнительней. А если большой универмаг, то та же шикарная косметика занимает первый этаж, одежда – на втором, народу мало, а цены такие же, как в Москве.

А с сувенирами такая ситуация: продаются те же матрешки, деревянные поделки, очень много янтаря (это и понятно), серебра (кого удивишь серебром?), кружев и много чего другого, но чего-то такого, что тут же хотелось бы купить, мы не увидели. В результате мой "польский уголок" в квартире представлен всего одной картиночкой в рамочке, а два колокольчика (варшавский и краковский) пошли в коллекцию.

На обратном пути Белоруссия опять устроила нам сюрприз, и опять не из разряда приятных. Только на этот раз он не зависел от въедливых таможенников. Разыгрался ураган с дождем, порвало провода на путях, и вместо того, чтобы ехать, поезд всю ночь стоял между Брестом и Оршей. В итоге в Москву мы прибыли с пятичасовым опозданием. Поэтому Москва и показалась нам еще более долгожданной, и мы философски заключили: "Везде хорошо, а дома лучше".

Лариса Францек
2000 год