О дужном колокольчике, сопровождающем Пушкина во время путешествия на Кавказ

Энциклопедия даёт краткую и, по мнению её составителей, полную характеристику слова «коллекция» как систематизированное собрание однородных предметов, представляющих научный, художественный, литературный и т. п. интерес. Но, на мой взгляд, процесс коллекционирования – это не только собирание однородных предметов. Это образ жизни, когда интересующий предмет, информация, с ним связанная, и даже случайно услышанная фраза о нем вызывают душевный трепет, зовут в дорогу. Мы преодолеваем порой тысячи километров, чтобы увидеть, взять в руки, а если удастся, то и приобрести какой-то особенный, доселе невиданный, но такой желанный экспонат для своей коллекции.

Вот и моё увлечение коллекционированием колокольчиков предоставило мне шанс проделать долгий путь, чтобы нет, не приобрести, а лишь увидеть и прикоснуться к маленькому звонкоголосому чуду и это прикосновение и этот дивный звон надолго останутся в моей памяти.

В сентябре 2006 года я получила от мамы из латвийского города Резекне газетную статью. Я не сразу поняла, в чём состоит для меня ее ценность. В ней рассказывалось о коллекционере экслибрисов из Риги Анатолии Тихоновиче Ракитянском. Да, я в некоторой степени имею отношение к литературе, но всё же не питаю интереса к книжным знакам, и статья меня заинтересовала лишь тем, что я имела возможность прочесть о таком же, как и сама, увлечённом человеке.

Но в самом конце я прочла о том, что повергло меня в трепет и не давало покоя целый год. Речь шла о семейной реликвии рижского журналиста и коллекционера: маленьком дужном колокольчике.

Оказывается, прапрадед Анатолия Ракитянского Карп Иванович Задорожный в молодости служил на ямщицкой станции на перегоне Павловск – станица Казанская. И вот в 1829 году подъехала на станцию кибитка, в которой сидел смуглый курчавый пассажир. Карп Иванович принял его за цыгана, однако его старший товарищ даже обиделся непросвещённости своего юного коллеги. Ведь в кибитке был никто иной, как великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин, о чём была сделана соответствующая запись в дорожной книге.

Это как раз был тот период, когда поэта всё чаще охватывала тоска, и он хотел остепениться, ища покоя в семейной жизни. Посватавшись к Анне Олениной, он получает решительный отказ. Затем просит руки юной Натальи Гончаровой, но не получает определённого ответа. Удручённый этими обстоятельствами поэт самовольно едет на Кавказ. О чём он думал, о чём мечтал в столь долгом путешествии, слушая песню звонкоголосого спутника – маленького колокольчика?

Эта случайная встреча на ямщицкой станции запала в душу Карпу Задорожному, и, когда в 1837 году Пушкина не стало, он снял с кибитки и сохранил колокольчик, который впоследствии передавался из поколения в поколение как семейная реликвия.

Прочитав статью, я была готова немедленно отправиться в Ригу, но у меня не было никаких нитей, которые связывали бы меня с владельцем колокольчика, тем более что статья была двухлетней давности, да и виза у меня уже заканчивалась. Вернувшись домой в Глухов, я продолжала мечтать о том, чтобы увидеть этот колокольчик и разрабатывала план действий, чтобы в итоге подобраться к заветной цели и услышать звон колокольчика, который сопровождал великого поэта в его дальних странствиях.

Благодаря интернету я многое узнала о владельце этой бесценной реликвии и, благодаря моему рижскому племяннику Яну Сташкевичу раздобыла номер телефона Анатолия Тихоновича Ракитянского, по которому я немедля позвонила, вновь прибыв в Латвию осенью 2007 года. Я не верила в удачу, но приветливый мужской голос на другом конце провода развеял все мои сомнения и мы договорились о встрече. Мне казалось, что поезд движется очень медленно, и я опоздаю. Наверное, лихая тройка под звон колокольчиков домчала бы меня быстрее. Да и вагон под номером 13 рождал в моей душе сомнения и самые невероятные предположения не в мою пользу. И точно: на перроне меня никто не встречал. Здесь я только сообразила, что, договариваясь о встрече, не учла того, что Анатолий Тихонович Ракитянский никогда меня не видел, а я лишь видела его фото в газете, в которой год назад прочла о нём статью.

Я не придумала ничего лучше, чем подходить ко всем встречным мужчинам и задавать один и тот же вопрос: «Скажите, пожалуйста, вы не Анатолий Ракитянский?», на который я неизменно получала отрицательный ответ. Когда опустел перрон, показался наконец мой опоздавший племянник, а в дверях вокзала ко мне подошёл мужчина и сказал: «Здравствуйте, это вы мне звонили? Я – Анатолий Ракитянский». Я до сих пор в недоумении, – по каким приметам он меня узнал.

Тот дождливый осенний день был удивительным и незабываемым: прежде чем я услышала звонкий голос «пушкинского» колокольчика, обладатель этой удивительной семейной реликвии провёл меня по памятным местам пушкинских времён. Нет, Пушкину не доводилось бывать в Риге, но здесь жила та, которая вдохновила его на бессмертные строки – Анна Петровна Керн. Мой спутник привёл меня на то место, где когда-то стоял дом, в котором она жила, а Анатолий Тихонович, тонкий знаток рижской старины, прекрасно помнит, каким был тот дом. Теперь на его месте безликое здание из стекла и бетона. Но всё же чуть поодаль сохранилось старинное здание, своей архитектурой схожее с домом Керн. Во дворике я увидела небольшой памятник и на нём надпись «Anna Kerna», а рядом мраморная плита с высеченным на ней профилем Александра Сергеевича Пушкина и словами «Я помню чудное мгновенье…». Мы подошли ближе, мой спутник снял головной убор, а я, преисполненная чувств, под шум дождя и падающей осенней листвы, прочла стихотворение «Мгновенье», написанное мною как отклик на бессмертное творение великого поэта.

Затем мы пошли в старинный парк, где установлена арка 1812 года, по аллеям которого ходила Анна Керн. Если бы Пушкина каким-то ветром занесло в Ригу, то непременно и он прошёлся бы этими аллеями. В какой-то миг мне даже показалось, что среди деревьев промелькнул знакомый силуэт в цилиндре и крылатке, и я услышала глухой стук трости по осенней листве. Нет, это не моя фантазия, а сюжет, увиденный мною на экслибрисе, созданным Анатолием Ракитянским, но который воспринимается как реальность.

Вот так, проникшись атмосферой XIX века, я подошла к тому моменту, о котором мечтала целый год. Из рук Анатолия Тихоновича Ракитянского я взяла потускневший от времени, кое-где покрытый зелёным налётом маленький дужный колокольчик и будто наяву увидела, как

Вздрогнул колокольчик, тронулась кибитка,
Пассажир курчавый глянул вдаль с тоской.
Обрести свободу сделал он попытку,
На дороги странствий променяв покой.
А в дорожных думах грусть воспоминаний
И мечты о счастье враз переплелись…
Колокольчик звонкий, спутник всех скитаний,
Под дугой пел песню, кони вдаль неслись.

Ирина Колтакова
Октябрь 2007 г.

Дужный (поддужный) колокольчик | Колокольчики